Фото: INRU
Опубликовано 17 ноября 2018 года от Il Grido del Popolo©
Борис Юльевич Кагарлицкий (1958 г.р.) – российский теоретик марксизма и социолог, бывший политическим диссидентом в Советском Союзе и постсоветской России. Он – координатор Международного инстетута проекта “Глобальный кризис” и директор Института глобализации и социальных движений (ИГСО), который также ведёт сайт Рабкор.
Среди книг Кагарлицкого такие, как “От империй к империализму: государство и возникновение буржуазной цивилизации” (2014), “Периферийная империя. Россия и миросистема” (2008), “Россия Ельцина и Путина: неолиберальная автократия” (2002), “Новый реализм, новое варварство:кризис капитализма” (1999), “ Возвращение радикализма: переформирование левых организаций” (1999), “Сумерки глобализации: государство собственности и капитализм”, “Реставрация в России: почему капитализм потерпел неудачу” (1995), “Квадратные колёса: почему российская демократия сошла с рельс” (1994), “Дезинтеграция монолита” (1993), “Мыслящий тростник: интеллектуалы и советское государство с 1917 года по настоящее время“ (1989).
Борис, расскажите сперва о Вашей политической деятельности и диссидентстве в 1980е годы?
БK: Мои политические взгляды изначально сформировались под влиянием опыта поколения моих родителей. В 1950е и ранние 1960е наблюдался подъём энтузиазма, связанного с десталинизацией и демократическими переменами, начатыми XX съездом КПСС. Он воспринимался как подтверждение моральной силы коммунистических идей и советской системы, которая, как казалось, могла сама себя скорректировать. Эти ожидания потерпели крушение с вторжением Союза в Чехословакию в 1968 году. В этот момент многие ведущие представители интеллигенции поменяли свои взгляды, видя решение проблемы в либеральной демократии западного типа, по крайней мере в моральных и идеологических аспектах. Но многие оставались верными социалистическим принципам. Многое из этого обсуждалось в нашем доме с моими родителями, я вырос, слушая подобные споры. Для меня стало ясно, что интервенция 1968 года, которая была поражением демократического социализма, также показала и силу этих идей. Их не смогли победить в дискуссиях, и единственный способ их одолеть был с помощью танков. Потом наступил 1973 год, переворот в Чили, который подтвердил этот же тезис. Социалистическая демократия не может быть побеждена в принципе как идея, она может быть только сокрушена силой.
В 1978 году я присоединился к маленькому подпольному кружку молодых марксистов, занимавшихся выпуском самиздата, содержащего критический анализ советской реальности, и обсуждавших кризис, перед лицом которого находилась система. Мы также много времени проводили за чтением и обсуждением теоретиков марксизма, которых в СССР не издавали, не рекомендовали или запрещали – от Троцкого до Маркузе, от Грамши до Валлерстайна.
В 1982 году нас арестовали и 13 месяцев продержали в тюрьме, но за это время умер Брежнев и нас освободили. Позднее, в 1990 году, в разгар перестройки, я был выбран в Московский Горсовет. Когда Ельцин предпринял путч в 1993 году, я был среди сопротивления, был снова арестован, но освобождён через 2 дня. Кстати сказать, последний раз я столкнулся с репрессивными силами уже при Путине. В 2013 году мою квартиру подвергли обыску.
В вашем политическом эссе “Россия 1917 года и мировая Революция” Вы задаёте вопрос – “Почему Россия?”, и я тоже Вас спрошу: почему именно Россия, а не Англия или Германия?
БK: Первым, кто описал русскую революцияю как революцию против капитала, делая акцент на том, что она произошла вразрез с теориями ортодоксальных марксистов, был Грамши. Однако я думаю, что особо нечего добавить к тому, что о ней говорил и писал Ленин. Кризис капитализма был глобальным, но революция произошла в самом слабом звене системы. Ленин, однако, ещё не знал миро-системной теории, которая понимает капитализм как явление глобальное. Но он понимал логику процесса. И кстати говоря, хотя миро-системная теория, как мы её понимаем, возникла только в 1970е, Роза Люксембург и Михаил Покровский в 1900е пришли к выводам, очень похожим на те, что позднее сформулировали Иммануил Валлерстайн и Самир Амин. Неслучайно, что Покровский и Роза Люксембург оба родились в Российской Империи. Покровский позднее был почти всеми забыт, поскольку его работы были публично осуждены в 1930е годы при Сталине. Но следует отметить, что в ноябре 1917 года некоторые большевики его рассматривали как кандидата на замену Ленина в случае, если бы пришлось организовать коалицию с меньшевиками. Также интересно узнать, что в партии большевиков Покровского считали ведущим теоретиком, вторым после Ленина.
Осознаёт ли прекариат в сегодняшнем мире свою силу и свои трудовые права?
БK: Мне не нравится слово “прекариат”, оно обозначает фрустрированных представителей западного среднего класса, находящегося в процессе ухудшения социальных условий и репролетаризации. На самом деле, в условиях, в которых находится так называемый прекариат, нет ничего такого, что не было бы свойственно пролетариату в классическом марксистском понимании. Но эксплуатируемые представители распадающегося европейского среднего класса не хотят называться пролетариями умственного пролетариата или квалифицированными пролетариями, поэтому они изобретают новый термин.
Конечно, мы понимаем, что значительная часть общества сейчас деклассируется, люди социально люмпенизируются, даже если их реальное материальное положение не столь катастрофично. Конечно, нам нужно выработать новое классовое сознание через новую практическую и организационную деятельность, чтобы мобилизовать эти социальные группы на борьбу.
Имеет ли место сегодня кризис глобализации и капитализма?
БK: Разумеется. Неолиберальная модель находится в кризисе. Эта модель предполагала одновременно эксплуатацию дешёвой рабочей силы и деконструкцию государства всеобщего благоденствия вместе с ростом потребления. Однако при демонтаже государства всеобщего благоденствия был сделан и подкоп под общество потребления. Это могло бы продолжаться сколь угодно долго, если бы был неограниченный ресурс дешёвой рабочей силы на Дальнем Востоке. Но теперь всё закончилось. Китайские трудовые ресурсы тоже ограничены. Рабочие в Китае требуют повышения зарплат так же, как и в других странах. Классовая борьба становится реальностью в новых индустриальных странах. В то же время, упадок рабочего класса Запада обернулся кризисом глобального спроса. Капитализм не может разрешить эти противоречия без реиндустриализации старых индустриальных стран (разумеется, на базе новых технологий). Однако это означает повторное создание условий для усиления профсоюзов, для сильной и жёсткой борьбы левых за восстановление государства всеобщего благоденствия. Приведёт ли эта борьба в дальнейшем к новым социалистическим революциям? Вполне возможно.
Как левое и рабочее движение в России переносят правление Путина сегодня?
БK: Основная проблема не в Путине или репрессиях. На самом деле, российское авторитарное государство довольно мягкое по сравнению почти со всеми постсоветскими режимами, включая Украину, о которой так хорошо отзывается западная пресса. Главная проблема – это деморализованность и апатия масс после шока “лихих девяностых”.
Однако ситуация меняется. Массовые протесты против пенсионной реформы и протестное голосование во многих регионах, когда люди выбирали любого кандидата, чтобы только выкинуть из кресел назначенцев Кремля, показали, что дух народа снова на подъёме. Значит, борьба продолжается.
В книге “Россия Ельцина и Путина: неолиберальная автократия” Вы говорите о периоде авторитарного правления в стране. Многое ли поменялось за два десятилетия правления Владимира Владимировича?
БK: В политическом смысле ситуация стала хуже. Но в 2000-2008 произошло действительное восстановление жизненных стандартов. В период 2008-2016 эти стандарты стагнировали и сейчас мы снова вернулись в ситуацию снижения зарплат и стремительно ухудшающихся условий жизни. Неудивительно, что это порождает протест.
Около 90% населения было против пенсионной реформы. Кремль проигнорировал эту позицию граждан. Но это привело к значительному сдвигу в общественном сознании, когда рейтинг Путина упал.
Скажите, как пенсионная реформа повлияет на российскую экономику и уровень жизни граждан?
БK: Российское пенсионное законодательство позволяет получать пенсию, не покидая работу. Поэтому повышение возраста выхода на пенсию не означает, что вы будете дольше работать (большинство людей здесь работают до 67-70 лет), это лишь означает, что у вас будет меньше денег. Хуже того, средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин в России около 64-65 лет. То есть, это означает, что большинство мужчин попросту не получит пенсии вообще.
Россия годами сдавала земли лесного фонда Сибири китайским лесодобывающим компаниям, как Вы относитесь к подобной эксплуатации?
БK: У китайского капитала очень плохая репутация в России вообще, а в Сибири в особенности. Но в рамках неолиберальной системы нет способа эффективно защитить лесные и другие ресурсы. Проблема не только с китайскими компаниями, российские компании и сами немногим лучше.
В Иркутской области, где не так давно было единственное прогрессивное правительство региона под управлением Сергея Левченко (избран по спискам КПРФ в 2015 году),сумели ввести намного более строгие экологические стандарты, чем где бы то ни было ещё в Сибири. В течение года частные компании бойкотировали этот регион. Теперь они возвращаются, приняв эти условия, но вопрос в том, продержится ли администрация Левченко. Она находится под постоянными нападками. В то же время, это доказывает, что можно по-новому работать на уровне региона. Тогда почему бы не работать по-новому на уровне страны?
Почему КПРФ в этом году выставила своим кандидатом на президентских выборах неолиберала Грудинина, а не Зюганова, было ли это частью сделки с Путиным?
БK: Популярность Путина снижалась с каждым годом, но большинство людей не были в действительности негативно настроены по отношению к президенту. Им просто было всё равно и они о нём не думали никак. Общество полностью деполитизировано. Выборы 2018 года должны были придать легитимность режиму, чтобы подготовить плацдарм для нового пакета антиобщественных неолиберальных реформ. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов уже никому не интересен, и его участие в президентской гонке только усилило бы нежелание людей участвовать в выборах. Поэтому Кремлю понадобилось новое лицо, которое могло бы представлять некоторый интерес, но без всяких шансов на победу или даже на отвлечение достаточного количества голосов, чтобы поменять электоральную статистику. Миллиардер Павел Грудинин выглядел как хорошая кандидатура. Он не неолиберал, а скорее представитель группы бизнес-элиты, которую не вполне устраивает сегодняшняя экономическая политика. Однако расчёт администрации оказался верным. Грудинин как-то смог увеличить явку населения на выборы, но не повлиял на их итог. Что же до левых, большинство групп призывало к бойкоту. Единственным серьёзным исключением были Левый Фронт, безусловно поддерживающий Грудинина, и КПРФ.
Можем ли мы сегодня назвать Россию империалистической державой после проводимой политики вмешательства в Чечне, Молдове, Грузии, Крыму, Украине, Сирии?
БK: Давайте проясним: постсоветские государства представляют собой не что иное, как части более крупной общности, которая была разрушена и разделена реставрацией капитализма. В этом смысле мы говорим о вмешательстве России в дела Украины или Крыма не более, чем о вмешательстве герцога Миланского в дела Флоренции или поддержке Гарибальди пьемонтским империализмом в деле незаконного захвата Сицилии у легитимного королевства Неаполя. Это не значит, что Россия имеет право вмешиваться или что она делает что-то положительное. Это всего лишь означает, что эту ситуацию нельзя обсуждать, не осознав того, что эти государства не являются национальными государствами в привычном смысле слова. Как и сама Россия, кстати говоря. Рано или поздно вся постсоветская государственная система обрушится. Это может повлечь за собой значительное новое насилие.
Разрушение общественно-политического пространства Австро-Венгрии в 1918 году было существенной частью действий панъевропейских господствующих классов по остановке и предотвращению революции в Центральной Европе. Реставрация капитализма привела к распаду Советского Союза, Югославии и Чехословакии. Вы думаете, это случайно? Разделение больших обществ на более малые – часть неолиберального проекта, часть общей логики фрагментации. И когда левые поддерживают логику фрагментации, это работает против логики общественных изменений. Это то, на что Роза Люксембург критически указывала, обращаясь к Ленину. И на практике он вынужден был прислушаться к её совету, пусть даже и не осознавая этого.
Ленин предстал перед следующей дилеммой. С одной стороны, нужно уважать права всех народов и этнических групп, но с другой стороны, без того, чтобы собрать воедино общественное и экономическое пространство бывшей империи, нельзя было гарантировать выживание социалистической республики.
Решение, конечно же, не в экспансии нынешнего российского государства, но в общественных переменах внутри всех этих “новых” стран. Нам нужно делать свою работу внутри современной России, потому что это самая большая и важная часть. В современной России реакционное правительство, но это может поменяться. И это случится, возможно, гораздо раньше, чем Вы ожидаете.
Что Вы думаете о влиянии России на Балканах? Сдаёт ли Кремль постепенно свои интересы в этой области после присоединения Черногории к НАТО и дипломатического давления Запада на Македонию, чтобы та сменила своё название, чтобы затем вступить в НАТО?
БK: Российское правительство отступает по всему земному шару. Не важно, что они говорят, их цель – переговоры и совместные дела с Западом. Процесс накопления в случае российского капитализма внешне-ориентирован. В долгосрочной перспективе капиталистический строй в России не имеет смысла, если он не является частью глобальной капиталистической системы. Россия – страна, которая выживает засчёт экспорта сырья. Можно перенести свой экспорт в Китай, но западные финансовые институты и рынки недвижимости являются необходимыми для воспроизводства российской капиталистической элиты. Поэтому они не ведут с Западом войну на поражение, а всего лишь выторговывают себе лучшие условия сделки. Однако Запад сам находится в кризисе и не может позволить себе уступки российским олигархам. Это тупиковая ситуация, но российские элиты слабее, поэтому они постепенно сдают назад.
Они сократят своё присутствие на Балканах и даже в Сирии. Эта война непопулярна среди народа и даже среди некоторых сегментов буржуазии.
И наконец, как/где Вы представляете Россию после правления Путина?
БK: Есть большая разница между тем, что мы хотим, и тем, что происходит на самом деле. Российский народ хочет перемен, и общественное мнение хочет так называемого “левого поворота” – восстановления государства всеобщего благоденствия, национализации крупных корпораций, контролируемых олигархией, повышения социальной мобильности. Я догадываюсь, что подобный запрос более-менее популярен везде. Но государство и элиты настроены решительно против того, чтобы такой поворот произошёл. И без серьёзной борьбы он и не произойдёт (даже с учётом того, что мы говорим о весьма умеренной реформистской программе). Вопрос в том, готов ли народ к серьёзной борьбе после стольких лет апатии и деполитизации. Как бы то ни было, я оптимист. Я думаю, что народ всему научится в процессе борьбы.
Интервью потготовил и сделал Гордан Стошевич
